ежегодно в мире вымирает до 50 языков
Через день папа уехал на Уральский фронт. Папа ехал в неминуемый тиф: фронт разъедала сыпнотифозная вошь. Мама с тетками приготовила ему три полных чемодана. Папа взял один. Он мрачно пошутил, что никакой утвари ему не надо: кургана все равно над ним не воздвигнут, а в загробную жизнь он не верит. Потом все сели, как полагается перед дорогой.
- Ну, ладно - сказал, вставая, папа. Он расцеловал нас.
- Смотри, - сказал он мне, - ты теперь в доме главный мужчина.
В дверях он столкнулся с пациентом. Пациент стонал и кланялся.
- Прием отменяется, - сказал папа, - видите, я уезжаю.
- Доктор, батюшка, сделай милость, - взмолился больной, - долго ль посмотреть! А то прямо сил нет, как сводит... А ждать-то тебя... Может, ты там и помрешь.
Папа посмотрел на стенные часы, потом на больно-го, потом на нас. Он опустил чемодан на пол.
- Раздевайтесь, - сказал он сердито, пропуская пациента в кабинет.
Через десять минут папа уезжал.
- Так помните, - говорил он больному, садясь в сани, - по семь капель после еды.
Когда сани с папой отъехали, тетки отошли от окон и хором зарыдали.
- Но, но, дамье! - грубо сказал я. - Хватит. Подсыхайте.
Тетки испуганно стихли. Но тишина, наступившая в разом опустевшей квартире, угнетала еще хуже. Я стиснул кулаки. Походкой главного мужчины я вышел из комнаты.
- Ну, ладно - сказал, вставая, папа. Он расцеловал нас.
- Смотри, - сказал он мне, - ты теперь в доме главный мужчина.
В дверях он столкнулся с пациентом. Пациент стонал и кланялся.
- Прием отменяется, - сказал папа, - видите, я уезжаю.
- Доктор, батюшка, сделай милость, - взмолился больной, - долго ль посмотреть! А то прямо сил нет, как сводит... А ждать-то тебя... Может, ты там и помрешь.
Папа посмотрел на стенные часы, потом на больно-го, потом на нас. Он опустил чемодан на пол.
- Раздевайтесь, - сказал он сердито, пропуская пациента в кабинет.
Через десять минут папа уезжал.
- Так помните, - говорил он больному, садясь в сани, - по семь капель после еды.
Когда сани с папой отъехали, тетки отошли от окон и хором зарыдали.
- Но, но, дамье! - грубо сказал я. - Хватит. Подсыхайте.
Тетки испуганно стихли. Но тишина, наступившая в разом опустевшей квартире, угнетала еще хуже. Я стиснул кулаки. Походкой главного мужчины я вышел из комнаты.